Вопрос о регулировании презентации в СМИ откровенно сексуальных материалов вызывает дебаты во многих странах. Регламентация детской порнографии или сцен физического насилия находит более широкую поддержку, чем регламентация порнографии в отношении женщин или насилия в отношении женщин. В отношении женской порнографии часто можно встретить утверждения, что любое жесткое ограничение создает риск ликвидации гражданских свобод (всех!), а цензура может отрицательно сказаться на свободе слова.
Чаще всего законодательства ограничиваются мерами, формально ограничивающими публикацию непристойных материалов в СМИ под предлогом защиты общественной нравственности. Однако и здесь нет единого мнения: принятие мер регламентационного характера и определение понятий "неприличный" и "непристойный" являются предметом самых жестоких споров.
Так, в Великобритании, публикация непристойной статьи является преступлением, влекущим административную и уголовную ответственность. Материал считается непристойным, если его содержание "способствует развращению и растлению граждан..." (III, 13, с. 44).
В Германии раздел 184 УК предусматривает наказание за продажу порнографических материалов лицам моложе 18 лет. Там же запрещено распространение порнографии, которая "изображает насилие, надругательство над детьми, или издевательство над ними, или сексуальные действия с детьми". Все остальные формы порнографии могут свободно распространяться, но только не среди детей. Вместе с тем каждая Земля имеет свое законодательство, и мнения о запрещении или разрешении публикаций могут быть разными (там же, с.56).
В Нидерландах ст.239-54 УК предусматривают ответственность за такие преступления против общественной нравственности, как распространение порнографии. Однако в последнее время не было случаев применения этих норм УК против СМИ (там же, с.89).
В Австрии публикация порнографических и других материалов, нарушающих нормы общественной нравственности, является уголовным преступлением (там же, с.28).
В Норвегии ст.211 УК запрещает публикацию порнографических материалов, однако она никогда не применялась к ежедневной прессе (там же, с.99).
В США Верховный Суд объявил, что "непристойности", то есть определенная группа выражений с откровенно сексуальной окраской, полностью лежат вне гарантий, данных Первой поправкой к Конституции (там же, с.112). Однако само определение непристойности, которое дается с точки зрения "здравого смысла обычного человека" крайне размыто и многозначно и, по-видимому, относится только к брани, а не к сексуальным материалам.
В Канаде в 1992 г. Верховный суд использовал новый подход при определении понятия непристойность. Он признал, что вред от порнографии для женщин, детей и всего общества оправдывает ограничение свободы слова для лиц, занимающихся распространением порнографической продукции, и сделал вывод о том, что выражение мнения в форме непристойных материалов никоим образом не соответствует основной идее гарантирования свободы слова (III, 56).
Правовое регулирование представления в СМИ сексуальных материалов и порнографии в России в последние годы осуществлялось посредством ст. 228 УК РСФСР, а - позже с помощью аналогичной ей ст.242 УК РФ: обе они запрещают незаконное изготовление и распространение порнографических материалов. Поскольку не было оговорено, что же именно понимается под незаконным изготовлением (о законном изготовлении также не было сказано ни слова), по умолчанию и на всякий случай почти любое изображение обнаженных тел и любовных сцен считалось "сексом и порнографией" (кстати, именно это и имела в виду женщина, с брезгливостью сказавшая на известном ток-шоу В.Познера, что "секса у нас нет"). Исключения составляли "признанные шедевры мирового искусства" и картинки в медицинских изданиях.
Свобода слова привела к снятию табу на обсуждение темы секса (в том числе и в СМИ), а демократизация общества - к либерализации общественных норм в области сексуальной морали. Некоторые даже стали говорить о сексуальной революции в России. Как и всякая революция, "сексуальная" отличается своими положительными и отрицательными сторонами. Не имея возможности проанализировать здесь подробно все эти плюсы и минусы, ограничусь констатацией, что в целом я считаю, безусловно, прогрессивным разрушение того жесткого табуирования и контроля сексуальности со стороны государства, под властью которого жили многие поколения советских людей.
Однако не стоит забывать, что революционное разрушение негодных (устаревших) социальных норм и стандартов всегда приводит к тому, что общество некоторое время вообще живет без общепринятых норм и правил, в состоянии некоторой социальной анархии. В нашей стране эта ситуация сопровождалась внедрением рыночных отношений, что привело к развитию сферы "сексуальных услуг", а проще - к формированию сексуального бизнеса. Этот нелегальный, но вполне реальный секс-бизнес существует в России уже несколько лет и состоит из многих компонентов, которые на сухом юридическом языке называются проституцией, вовлечением и принуждением к занятиям проституцией, организацией и содержанием притонов для занятий проституцией и так далее. Важную часть секс-бизнеса составляют различные сексуальные шоу, фильмы, журналы, которые, собственно, и формируют спрос на сексуальные услуги.
В соответствии с ныне действующим законодательством попытки правового регулирования презентации сексуальности в средствах информации предприняты в Федеральных законах "О СМИ", "О рекламе", а также в проектах законов "О телевизионном вещании и радиовещании" и "Об ограничениях оборота продукции, услуг и зрелищных мероприятий сексуального характера в Российской Федерации".
В соответствии со ст.4 закона "О СМИ", "Не допускается использование СМИ ... для распространения передач, пропагандирующих порнографию..." (если следовать букве закона, то можно решить, что не запрещаются статьи, фотоснимки, интервью и другие печатные материалы, пропагандирующие порнографию). Однако СМИ, специализирующиеся на эротических материалах, с некоторыми ограничениями все-таки разрешены. И здесь сразу возникает, по меньшей мере, две проблемы. Во-первых, какого бы то ни было определения порнографии в данном законе нет вообще, а эротические СМИ определены очень неясно - в ст. 37 записано, что "под средством массовой информации, специализирующимся на сообщениях и материалах эротического характера, для целей настоящего Закона понимается периодическое издание или программа, которые в целом и систематически эксплуатируют интерес к сексу". Во-вторых, абсолютно непонятно, что такое с юридической точки зрения "эксплуатация интереса к сексу". Кроме того, абсолютно не определены в законе ситуации, когда не эротические издания не систематически помещают материалы на грани порнографии. Из неясных и нечетких формулировок часто и возникают реальные казусы. Например, еженедельник "СпидИнфо" имеет статус "научно-популярного издания", а по сути является изданием, "систематически эксплуатирующим интерес к сексу" и насилию, при этом под видом "науки" в еженедельнике протаскиваются дикие фантазии и сплетни. Однако формальный "научно-популярный статус" позволяет ей продаваться отнюдь не в "специальной упаковке и не в специальных местах".
В законе "О рекламе" вообще нет ни одного слова о недопустимости использования СМИ для рекламы платных сексуальных услуг или о недопустимости сексуализации рекламы. Отсутствие механизмов контроля и санкций за рекламой интимных услуг в СМИ приводит к тому, что даже "приличные" газеты не стыдятся давать ее. Правда, в таких случаях делается уступка "общественной нравственности" и реклама дается с использованием всем понятных эвфемизмов - "досуг с красивыми девушками" или просто "досуг + телефончик" (хотя всем ясно, что речь идет не о турпоходе или собирании марок). Кроме этого, где-нибудь в укромном месте редакция обязательно помещает заявления, что она "не несет ответственности за содержание рекламных объявлений". Однако с точки зрения СПИС и Мининформпечати РФ публикация объявлений об оказании интимных услуг (в том числе и в изданиях, зарегистрированных как эротические) является злоупотреблением свободой массовой информации в смысле части 1 статьи 4 Закона о СМИ со всеми вытекающими отсюда последствиями (предупреждение, прекращение деятельности). Правда, информация о таких последствиях отсутствует и нельзя судить об эффективности этих "санкций".
Смежная с этим проблема - использование СМИ для совершения таких уголовно наказуемых действий, как содержание притонов и сводничество. Вовлечение в занятие проституцией, содержание притонов и сводничество караются по статьям 240 и 241 УК РФ. Однако ни в УК, ни в Законах о рекламе или СМИ не определены правовые нормы, регулирующие использование СМИ в этих процессах. Уголовная практика в отношении данного преступления такова: в 1990 г. по этой статье было осуждено 89 человек, в 1991 - 44, в 1992 - 27, в 1993 - 85 и в 1994 - 226 человек.
В проекте Федерального закона "О телевизионном вещании и радиовещании" в ст. 4, п. 6 написано: "Распространение теле- и радиопрограмм эротического и порнографического характера осуществляется в соответствии с законодательством Российской Федерации, регулирующим оборот продукции и услуг сексуального характера". Проблема заключается в том, что в "говорухинском" законе речь буквально (то есть в соответствии с текстом) идет о сексуальной, а не о порнографической продукции и т.д. И если все-таки для создателей "говорухинского" закона сексуальная и порнографическая продукция - не синонимы, а разные вещи, то возникает некий юридический казус. Иными словами, этот пункт ст.4 проекта закона о теле- и радиовещании носит более широкий характер, чем проект закона об ограничении оборота продукции и услуг сексуального характера, и поэтому первый не может регулироваться последним.
Проект закона о регулировании продукции сексуального характера на сегодня прошел два чтения в Государственной Думе. Мы рассмотрим оба варианта текста.
I. Первый вариант (текст) законопроекта
на момент первого чтения назывался "Об ограничениях оборота продукции, услуг и зрелищных мероприятий сексуального характера в РФ". В целом он довольно мало касался регулирования собственно СМИ. Вообще в том виде, как он был представлен, этот законопроект игнорировал очень многие проблемы, возникающие в секс-бизнесе. И мы вынуждены будем коснуться в своем анализе этих упущенных проблем.
Среди законодателей, журналистов, ученых, представителей общественности существуют разные точки зрения. Одни говорят, что предлагаемый закон легализует безнравственность; другие - что он просто дает свободу секс-бизнесу, как и другим видам бизнеса; третьи - что он наконец-то ставит под контроль секс-индустрию, которая реально существует, как существует и "совершенно объективная потребность в ней" (III, 17, с.7).
Не секрет, что сейчас в России идет массированное формирование различных секторов рынка товаров и услуг - и в том числе порнорынка, приносящего акулам этого бизнеса баснословные барыши. По-видимому, авторами законопроекта об ограничении оборота продукции и услуг сексуального характера двигало именно это желание - как-то регламентировать деятельность секс-индустрии и секс-рынка. Собственно говоря, именно так и пишет один из авторов законопроекта, Игорь Иванов: "Перед авторами стояла серьезная проблема выбора. Она состояла в попытке разрешить комплекс имеющихся проблем в сфере полулегального, но реального оборота товаров, услуг и зрелищных мероприятий сексуального характера, трезво и честно, без лицемерия и ханжества... Для нас было очевидным, что ... секс-индустрия в России есть, как есть совершенно объективная потребность в ней (выделено мною - О.В.). И запретить ее - значит сознательно и безответственно усугубить проблемы... Для авторов было важно другое: честно признав наличие совершенно определенных социальных явлений, попытаться легализовать оборот товаров и услуг сексуального характера, причем, сняв саму возможность каких-либо нездоровых отклонений (вроде проституции или повсеместной свободной торговли порнографией), поставить его под контроль государства и установить целый ряд условий, ограничивающих ввоз, изготовление, рекламу, распространение товаров и услуг сексуального характера" (III, 17, с. 7).
Итак, цель данного законопроекта - правовое регулирование секс-индустрии, причем акцент здесь делается на слове индустрия, а не на слове секс. И.Иванов пишет: "...законопроект не о сексе, он даже не содержит определения термина "секс" (и это - достоинство, на мой взгляд, этого проекта). Вместе с тем проект закона оперирует такими ключевыми терминами, как "продукция сексуального характера", "услуги сексуального характера", зрелищные мероприятия сексуального характера", "порнографические материалы (предметы)" (там же).
Я допускаю, что намерения авторов данного законопроекта были вполне благородными - ввести правовое регулирование действительно реально существующего секс-бизнеса. И я согласна, что прямые запреты в этой сфере малоэффективны. Однако фактически сам законопроект в том виде, в каком он опубликован, вряд ли дает реальные возможности правового регулирования секс-бизнеса. Максимум того, что с его помощью можно добиться - это собрать деньги за выдачу лицензий на занятие бизнесом в сексуальной сфере.
Одновременно с этим законопроект мог выполнять резко негативную роль - в правовом смысле он фактически легализовал порнографию и мог стать фактором легализации проституции. Именно в данном законопроекте впервые вводится понятие законного изготовления порнопродукции (при условии лицензирования, уплаты налогов государству и соблюдения ограничений на распространение на основании охраны нравственности подрастающего поколения). Как пишет И.Иванов, "законодательство предполагает, что изготовление, реклама и сбыт порнографии может быть законным делом" (там же).
В ст.4 - "Основные понятия" определялись понятия продукции сексуального характера, порнографических материалов, специализированного СМИ и некоторые другие понятия:
"продукция сексуального характера - продукция средств массовой информации, иная печатная и аудиовизуальная продукция, в том числе реклама, сообщения и материалы, передаваемые и получаемые по компьютерным сетям, а также различные изделия и средства, удовлетворяющие потребности, связанные с сексуальным влечением, за исключением лекарственных средств и изделий медицинского назначения;
порнографические материалы или предметы - особый вид продукции сексуального характера, основным содержанием которой является детальное изображение анатомических и (или) физиологических подробностей сексуальных действий;
специализированное средство массовой информации - печатное периодическое издание, радио- и телевидеопрограмма, иная форма распространения массовой информации, в целом и систематически специализирующаяся на распространении сообщений и материалов сексуального и (или) порнографического характера...".
В 9 статье - "Распространение продукции специализированных средств массовой информации" - определяются ограничения распространения печатной, теле-, радио- и видеопродукции специализированных СМИ. Ограничения, которые фактически на сегодня во многом являются разрешениями, выглядят следующим образом:
- печатная продукция специализированных СМИ распространяется по почте только в непрозрачной упаковке, а не по почте - в прозрачной упаковке, но в специально отведенных для этого местах (закон не оговаривает, что это за специальные места);
- допускается распространение радио-, теле- и видео продукции специализированных СМИ (за исключением сообщений и материалов порнографического характера) только с 23 часов до 4 часов без кодирования сигнала (если иное не предусмотрено местной администрацией);
- для радио-, теле- и видеопродукции порнографического характера не допускается распространения без кодирования сигнала, а с кодированием сигнала - с 23 часов до 4 часов (если иное не предусмотрено местной администрацией);
- распространение радио-, теле- и видеопродукции специализированных СМИ должно предваряться сообщением (заставкой) о характере программы и нежелательности ее просмотра или прослушивания несовершеннолетними.
В первом варианте проекта закона ничего не говорилось об ограничении оборота сексуальной продукции или зрелищ, организуемых и продаваемых через видеопоказ (в кинотеатрах, клубах, домах отдыха и так далее); видеопрокат (в принципе порнофильм сегодня может купить или взять на прокат и ребенок, если есть деньги) или об эротических театральных "зрелищные мероприятия".
В проекте закона не было норм, регулирующих так называемое "жесткое порно", связанное с демонстрацией насилия в отношении женщин и мужчин, истязания, садизма и так далее. То, что такая порнография хлынет потоком - в виде уже издающихся западных порножурналов типа "Хастлер" (см. Приложение 2) подобных фильмов - нет никаких сомнений (ведь по закону достаточно купить лицензию и запечатать печатную продукцию в прозрачную упаковку). Возможно, авторы полагали, что "жесткое порно" автоматически относится к тому, что называется "незаконное изготовление и распространение порнографической продукции", однако это не очевидно.
Определение данное в ст. 4 - "услуги сексуального характера - специальные услуги, предназначенные для удовлетворения потребностей, связанных с сексуальным влечением" (ст.4 ) вполне очевидно включает и проституцию "как специальные услуги, предназначенные для удовлетворения потребностей, связанных с сексуальным влечением".
А заявление в ст.2 о том, что "действие настоящего закона не распространяется на занятие проституцией, на организацию или содержание притонов для занятий проституцией..., регламентируемых действующим административным и уголовным законодательством", вовсе не снимает возможность каких-либо нездоровых отклонений (вроде проституции или), как полагает интеллигентнейший Игорь Иванов. Наоборот, эта констатация просто снимает правовую ответственность с предпринимателей, получивших от государства лицензию на бизнес по оказанию "услуг специального характера, предназначенных для удовлетворения сексуальных потребностей".
Как видим, в первом тексте законопроекта не было четкого определения порнографии, часто слова сексуальные услуги, эротические издания, порнографические материалы использовались как синонимы. Можно выделить по меньшей мере три типа интерпретации этих слов (характерной как для законодателей, так и для журналистов, пишущих в последнее время об этом проекте). Во-первых, порнография используется как синоним непристойного и публичного секса (порнография - это вид сексуальной продукции с детальным изображением гениталий и/или описанием и /или изображением сексуальных действий). Во-вторых, порнография нередко определяется как современное и свободное выражение секса, который в свою очередь определяется как природно-биологическая, то есть естественная потребность человека; на основании этого делается вывод о "естественности" порнографии (М.Арбатова) и секс-индустрии (И.Иванов). И, наконец, еще одна точка зрения - это отождествление порнографии с эротикой, которая нередко понимается как выражение сексуальности художественными средствами в виде зрелищ.
На первый взгляд может показаться, что определение и разделение понятий сексуальный, эротический, порнографический - дело действительно не легкое. С одной стороны, сексуальность действительно сложный феномен, в котором переплелись различные природные, социальные и собственно культурные аспекты. Анализу или интерпретации сексуальности посвящено много философских, социологических, психологических теорий, в которых представлены самые разные - подчас полярные точки зрения. В некоторой степени путаница понятий в анализируемом законодательстве является следствием многозначности сферы сексуальности и многочисленности ее культурных и индивидуальных интерпретаций; в некоторой степени - правовой неразработанностью данного вопроса в нашей стране.
Однако нечеткость понятия порнографии, которое сегодня используется в нашем законодательстве, создает опасность двойственной или неправильной интерпретации этого явления и - как следствие - невозможность правового регулирования порнографии в СМИ.
Так, например, скульптура Родена "Поцелуй" может попасть под определение порнографии (детальное изображение анатомических и физиологических подробностей сексуальных действий), а обложка СпидИнфо, на которой маленький мальчик, задрав женщине юбку и, обнажив ее голый зад, приглашает "покупать девочек" - нет. Но ведь это абсурдно.
Точка зрения о "природности" и "естественности" сексуальности также не может быть принята безоговорочно. С одной стороны, сексуальная функция и сексуальная потребность действительно относятся к основным природным функциям и потребностям человека. С другой стороны, развитие человеческого общества и Homo sapiens как вида начинается тогда, когда природные потребности начинают окультуриваться (латинское слово cultura означает возделывание, воспитание, образование, развитие). И в первую очередь это относится именно к сексуальным потребностям: регулирование сексуальных отношений наряду с регулированием собственности и власти является основой формирования общества.
И, наконец, отождествление порнографии с эротикой просто неверно - стоит только вернуться к этимологии этих слов, как станет ясно глубинное различие их смыслов. Бог любви Эрос (Эрот) в античной мифологии был антиподом бога смерти Танатоса. Вслед за античной мифологией во многих философских концепциях противодействие Эроса и Танатоса трактуется как основная интрига развития культуры, в которой только Эрос (любовь), может победить Танатос (смерть). Таким образом, Эрос и эротические силы символизируют жизнь - и поэтому в разные времена в честь Эроса устраивались религиозные мистерии. Древнегреческий философ Платон интерпретировал Эрос как промежуточное существо между богом и человеком, как средство восхождения человека от земного мира к небесному. Для Аристотеля Эрос был метафорой философствования. Это тема затем часто повторялась в истории философии. Кстати, в русской философии пола (а точнее, теологии пола) - в работах Владимира Соловьева, Василия Розанова, Николая Бердяева - Эрос, эротические силы также считались движущей силой и внутренней составляющей философии.
Этимология и смысл слова порнография совершенно иной: оно происходит от греческих корней "porne" (проститутка) и "graphein или graphos"(писание, гарвюры или рисование). При этом porne означало специфический низший класс проституток (сексуальных рабынь), которые обслуживали всех мужчин-граждан. "Первоначально порнография обозначала описание проституток и их ремесла. Позже - тексты, картинки и так далее, направленные на возбуждение сексуального желания" ( Словарь Уэбстера, 1962).
Завершая анализ первого варианта текста законопроекта, можно отметить, что он практически не содержит никаких реальных механизмов соблюдения закона и действенных санкций за его нарушение. В гл.III "Государственное регулирование и контроль в сфере оборота продукции ..." этот контроль возлагается на Федеральный Орган исполнительной власти, уполномоченный осуществлять лицензирование и контроль. По проекту Закона Федеральный орган имеет возможность "аннулировать или приостановить действие лицензий; наложить штраф за нарушение порядка изготовления, хранения с целью распространения, распространения продукции, оказания услуг и проведения зрелищных мероприятий сексуального характера (размер штрафа не оговорен - О.В.); ....предъявить иск в суд...". Как видим, государственный контроль за такой непростой и криминогенной сферой, как производство и оборот сексуальных (порнографических) товаров и услуг - очень слаб, а санкции за нарушения - почти отсутствуют. Не изменяет ситуации и заключительная глава IV, в которой констатируется, что " за нарушение порядка и условий оборота продукции, услуг и зрелищных мероприятий сексуального характера ...наступает гражданская, административная и уголовная ответственность в соответствии с действующим законодательством РФ". Может, я не права, но мне кажется, что это просто отписка, поскольку действующее законодательство касается только очень ограниченного набора правонарушений или преступлений сексуального характера. Сегодня в связи с изменившейся обстановкой число и вид таких правонарушений сильно изменился - и эта ситуация нуждается в новом юридическом осмыслении и создании реально работающего законодательства и правовых механизмов государственного регулирования.
Как мы видим, в законопроекте отсутствуют четкие определения понятий, что делает его малоприемлемым для работы; он скорее легализует порнографию и сексуальные услуги, чем их реально контролирует; не проработаны механизмы соблюдения установленных проектом норм.
После того, как законопроект прошел обсуждение в первом чтении в Государственной Думе, и стало возможным (однако нелегким) получение текста, вокруг него разгорелись дискуссии сторонников и противников.
Среди сторонников законопроекта оказалось довольно много официальных структур. Например, текст законопроекта также был разослан для ознакомления в областные думы, областные законодательные собрания и Государственные советы автономных республик в составе РФ и многие из них прислали свои одобрительные отзывы (см. Приложение 1) При этом самое удивительное, что структуры власти в субъектах Федерации, характеризующиеся самыми разными, даже прямо противоположными политическими взглядами (от коммунистических до исламско-националистических) прислали удивительно единодушное одобрение именно данного закона.
Есть также примеры местной инициативы. Так, в 1997 г. Городская Дума г. Новочеркасска Ростовской области своим решением утвердила Постановление "О порядке распространения и демонстрации эротической продукции на территории г.Новочеркасска (кстати, инициатором этого решения была Ассоциация журналистов "Аксинья"). В этом постановлении вводятся некоторые, весьма слабые ограничения на продажу сексуальных СМИ.
Об отзывах отрицательного характера такой сводной информации по субъектам РФ мы не имеем и даже не знаем, были ли они. Но известно, что в 1997 г. группа депутатов Думы - В.В. Жириновский, С.Н.Абельцев, В.А.Лисичкин - в порядке законодательной инициативы представили в Совет Думы проект Федерального закона "О запрещении в РФ производства и распространения порнографической продукции". Проект был отправлен в комитеты и комиссии Государственной Думы для ознакомления. Ведущим по проведению проекта назначен Комитет по информационной политике и связи.
Кроме этого, в Государственную Думу было прислано немало отрицательных и резко критических отзывов от специалистов, политиков, активистов самых разных организаций. Вероятно, некоторые их аргументы были услышаны, поскольку текст законопроекта, представленный ко второму чтению и прошедший его, значительно лучше.
II. Проект обсуждаемого закона, прошедший второе чтение в Государственной Думе в начале 1998 г., называется "О государственном регулировании и контроле за оборотом продукции сексуального характера".
В отличие от первого варианта, в нем присутствует более четкое разделение сексуальных действий, эротики и порнографии; дается определение порнографии (которого в принципе не было в первом варианте): "Порнография - продукция средств массовой информации, иная печатная и аудиовизуальная продукция, в том числе реклама, а также сообщения и материалы, передаваемые по коммуникационным линиям, содержащие самоцельное, грубо натуралистичное, циничное изображение и (или) описание насильственных действий сексуального характера, в том числе с несовершеннолетними, сексуальных действий, связанных с надругательствами над телами умерших, а также совершаемых в отношении животных" (ст. 4). "Оборот порнографических материалов и предметов на территории РФ не допускается" (ст.2). Во втором варианте законопроекта вводятся понятия государственной и общественной экспертизы и определяются ее принципы. В целом этот вариант производит впечатление более продуманного документа, однако, и он не свободен от многих содержательных недостатков первого.
Так, опять практически не разработаны правовые механизмы соблюдения закона - "за нарушение порядка и условий оборота продукции ... наступает гражданская, административная и уголовная ответственность в соответствии с законодательством" (ст.14). Но ведь чтобы эта ответственность наступила, необходимо иметь некие правовые институты контроля - а их нет. Государственное регулирование и контроль сводятся только к выдаче лицензий (Положение о лицензировании в этой сфере еще предстоит разработать и утвердить).
Ни в первом, но во втором вариантах текста законопроекта никак не регулируется - и даже не ставится вопрос - о регулировании распространения сексуальных материалов по компьютерным сетям, но именно в компьютерных сетях может практически бесконтрольно и "законно" обращаться любая сексуальная и порнографическая продукция - вне всяких представлений об охране нравственности подрастающего поколения. Понятно, что создание правовых механизмов регулирования компьютерных сетей дело не простое, однако опыты такого рода сегодня уже ведутся в нескольких странах (об этом было сказано выше).
В принципе сегодня уже можно констатировать, что закон в той или иной формулировке почти наверняка будет принят и страна столкнется с теми самыми социальными проблемами, которые не смогли решить авторы законопроекта. Ведь отрицательный эффект этого проекта обусловлен не просто тем, что он недостаточно проработан.
Суть проблемы в том, что его авторы исходили из неверных методологических позиций (характерных, впрочем, для традиционной западной юриспруденции). Авторы проекта полагают, что секс может быть товаром, что существует "объективная" потребность в продукции секс-индустрии, что секс-бизнес - это нормальный бизнес, который можно регулировать теми же методами, что и остальные сферы бизнеса, и что главная задача здесь - это наконец-то написать закон. Это - традиционный юридический подход, но здесь эта формально-правовая логика не срабатывает. Именно она заставляет, в общем-то, неглупых и вполне профессиональных людей, которые писали закон, игнорировать очевидное: в секс-бизнесе люди продают не обычный товар - товаром выступают люди, а сексуальные услуги - это действительно "специальные" услуги, которые можно как-то регулировать, только поняв их суть. И далеко не случайно секс-бизнес всегда соседствует с проституцией (в том числе детской), наркотиками, садизмом и насилием над объектами сексуальных действий. Однако в обсуждаемом здесь проекте закона об этом не сказано ни слова, как не сказано ни слова и о защите прав людей, работающих "по найму" в секс-бизнесе, как будто авторы даже и не подозревают об этих проблемах. И это - далеко не случайно, поскольку сущность секс-бизнеса и сопутствующих ему явлений только маскируется традиционной культурой. Более того, даже определение порнографии как продукции, содержащей "самоцельное, грубо натуралистичное, циничное изображение и (или) описание насильственных действий сексуального характера, в том числе с несовершеннолетними, сексуальных действий, связанных с надругательствами над телами умерших, а также совершаемых в отношении животных" вызывает у меня недоумение. Ведь любому, кто хоть раз держал в руках порножурнал, понятно, что основной объект грубых, насильственных и циничных действий сексуального характера - отнюдь не животные, трупы или несовершеннолетние (хотя это все есть и это омерзительно), а живые совершеннолетние женщины! А о женщинах и их правах проекте закона опять ни слова (я уж не думаю, что это потому, что авторы причислили нас к животным!).
Чтобы понять, что проблема секс- и порноиндустрии - это прежде всего гендерная проблема, необходимо встать на иные методологические основания.
Я имею в виду, прежде всего использование для анализа презентации сексуальности в СМИ теории прав человека, феминистской теории, гендерной методологии и разработок феминистской юриспруденции. Именно на этих методологических основаниях я и построю дальнейший анализ порнографии, которую многие исследователи считают одной из наиболее трудных для анализа форм масс-медиа.
Как отмечается в докладе Генсекретаря ООН, в последнее время повсеместно участились случаи показа в СМИ сцен насилия, особенно сексуального. "Отсутствие на ТВ контроля, а также рост числа международных спутниковых каналов привели к тому, что за последнее десятилетие показ порнографических материалов увеличился в 10 раз. Наблюдается бум в демонстрации откровенно сексуальных материалов и в Восточной Европе. Производством и сбытом таких материалов занимается большой бизнес, который также связан с принуждением к проституции и торговлей женщинами. Он разрастается с пугающей скоростью и, превратившись в одну из форм организованной преступности, достиг глобальных масштабов. Кроме того, поступают сообщения о росте объема откровенно сексуальной продукции в киберпространстве, доступ к которому не ограничен и анонимен ".
Далее в этом докладе отмечается, что "поскольку сексуальное насилие в отношении женщин является нарушением их прав человека, сама эта проблема выходит за рамки вопросов морали. Содержащееся в Декларации об искоренении насилия в отношении женщин определение, в котором говорится, что термин "насилие в отношении женщин" означает "любой акт насилия, совершенный на основании полового признака, который причиняет или может причинить физический, половой или психологический ущерб, или страдания женщинам, а также угрозы совершения таких актов...", является важным международным правовым положением и должно использоваться в практике ограничения порнографии и насилия над женщинами в СМИ.
Как пишет феминистская исследовательница Андреа Дворкин, " многие из нас используют два знаменитых слова, пришедшие к нам из Греции - демократия и проституция. Демократия с самого начала исключала всех женщин и некоторых мужчин. Проституция с самого начала оправдывала и способствовала этому, презентируя сексуальность женщин как сексуальность шлюхи (brothel slut, или chattel whore). Порнография как жанр говорит, что кража, продажа и покупка женщин - это не насилие или оскорбление, потому что женщинам нравится быть изнасилованными и проституированными, потому что такова природа женщин и природа их сексуальности. Поскольку порнография - это фактически написанный текст или гравюра или рисунок, стало возможным считать ее исключительно культурным явлением, чем-то, что существует на бумаге, а не в жизни, и даже чем-то эстетическим или интеллектуальным. С появлением фото и кинокамеры изображение женщин стало заменяться реальными "портретами".
(III, 54, с.240).
Справедливости ради необходимо отметить, что среди феминисток существуют две противоположные точки зрения на порнографию - pro и contra. Логика и аргументы pro-pornography феминисток также не всегда одинакова. Одни из них выступают против борьбы с порнографией потому, что опасаются, что это приведет к жестким санкциям против женщин-проституток, геев и лесбиянок, а также к ограничению женской сексуальности и к ущемлению репродуктивных прав женщин, т.к. в разряд "порно" часто попадает информация о контрацепции (в Ирландии, например, информация о контрацепции считается непристойной и цензурируется).
Другая часть pro-pornography феминисток отождествляют ее с эротическим искусством и эротическим воображением, то есть с чем-то не реальным, а относящимся к миру идей и воображения, прежде всего индивидуального. Поэтому ограничения порнографии оцениваются ими как угроза свободе слова (и мысли), как цензура. Такова, например, позиция Сьюзен Зонтаг, американской писательницы, кинорежиссера и театральной постановшицы. По ее мнению, порнография существует в трех разновидностях: как социальный феномен, как феномен психологии и как прием в искусстве. Первые две разновидности порнографии оцениваются ею как "групповая патология, болезнь всей культуры..." (III, 15, . с.66). Однако она настаивает на том, что порнография как прием в искусстве, позволяющий рассматривать экстремальные формы сознания (как, например, в произведениях маркиза де Сада, Полин Реаж, Жоржа Батая), не может быть ограничена ничем. "Нет таких эстетических принципов, которые повелевали бы исключить из набора материалов художника экстремальные формы сознания...", - пишет она (там же, с.72). Откровенно говоря, я не разделяю ни той, ни другой позиции: первая мне кажется примитивно-правозащитной и социально неэффективной. Вторая - высокомерно эстетской. Трудно поверить, что Сьюзен Зонтаг не понимает, что в жизни невозможно отделить порнографию как групповую патологию от порнографии как эстетического принципа свободного художника (собственно говоря, это не получается даже и в интеллектуальном тексте самой Зонтаг "Порнографическое воображение", который эстетски патологичен).
Позиции анти-порнографических феминисток мне представляются более аргументированными и социально ответственными. Здесь я остановлюсь только на опыте нескольких феминисток-юристок, который интересен тем, что они разрабатывают новые правовые подходы к ограничению порнографии в СМИ, но без введения цензуры.
Как пишет профессор права Катарин Итцин (США), сегодня фактически не существует законодательства против порнографии. Вместо этого существует законодательство против непристойности и цинизма. Это криминальное законодательство, ограничивающее публикации, распространение и видео-воспроизведение материалов, которые считаются неприличными и непристойными.
Юридическое определение непристойности субъективно и открыто для интерпретации, поскольку оно всегда формулируется в терминах моральности или аморальности, добра и зла. Например, в законодательстве о непристойности часто не только не дается определение порнографии, но она даже и не упоминается (США или Англия). Однако в некоторых странах даже информация о контрацепции или абортах считается непристойной и цензурируется.
Определение порнографии через понятие непристойности затрудняет применение правовых санкций для ограничения порнографии, поскольку сразу встает вопрос о свободе слова и свободе предпринимательства.
Феминистская юриспруденция в США предлагает другой подход - она переносит порнографию из моральной сферы в сферу властных отношений. Важнейший момент здесь, что порнография это не моральная, а гендерная проблема, то есть проблема власти. Законодательство о непристойности смотрит на порнографию и видит секс, но с точки зрения прав человека порнография - это сексуальное опредмечивание женщин, сексуальное насилие, мужское доминирование, сексуальное подчинение женщин.
Как пишет специалистка в области гендерного анализа насилия Катарина Итцин, ни одно из существующих законодательств не подчеркивает ключевой проблемы порнографии - дисбаланса власти в обществе, мужского доминирования, женского подчинения и полового неравенства. Ни одно из существующих законодательств не дает определения порнографии и не касается того, что она значит для женщин.
Порнография - это индустрия, которая производит и сбывает очень доходный продукт. Люди, которые его делают, продают, покупают и используют, точно знают, что такое порнография, но существует вера, что порнография - это что-то неопределимое и что определение порнографии для законодательных целей - это что-то сложное или даже невозможное. "Я не могу определить порнографию, но я узнаю ее, когда вижу", - сказал судья Верховного Суда США. Сложность в том, как сформулировать определение порнографии, которое включало бы только порнографию. Но будучи перемещенной из моральной сферы в контекст структур власти, порнография перестает быть неопределяемой.
В США в 1983 в Миннеаполисе, штат Миннесота, городской совет уполномочил профессора права Катарину МакКинон и известную феминистку Андреа Дворкин подготовить проект "декрета о нарушении женских прав как гражданских прав через порнографию". Декрет о гражданских правах концептуализировал порнографию как "практику сексуальной дискриминации, которая сексуализирует субординацию женщин и которая эротизирует насилие против женщин" (III, 58, с. 435).
Затем это определение конкретизируется: "Порнография означает графическую сексуально недвусмысленную субординацию женщин посредством картинок и/или слов, которая включает одно или несколько следующих моментов:
- женщины представлены дегуманизированными как сексуальные объекты, вещи или товар (предмет потребления);
- женщины представлены как сексуальные объекты, которые наслаждаются унижением или болью;
- женщины представлены как сексуальные объекты, испытывающие сексуальное удовольствие от изнасилования, инцеста или других сексуальных нападений;
- женщины представлены как сексуальные объекты, связанные или порезанные или изувеченные или с синяками и кровоподтеками или с физическими повреждениями;
- женщины представлены в позе или позиции сексуального подчинения, раболепия;
- части женского тела (включая, но не ограничиваясь вагиной, грудью, сосками) представлены так, что женщина редуцируется к этим частям;
- женщины показаны как совокупляющиеся с предметами или животными;
- женщины представлены в сценах деградации, унижения, увечья, пыток, показаны как униженные, грязные, истекающие кровью, с синяками и кровоподтеками в контексте, который делает эти условия сексуальными" (III, 55, с. 138-139).
Итак, в соответствии с этим определением порнография - это субординация (подчинение) женщин через сексуально очевидные недвусмысленные картинки и слова. Только сексуальные материалы не являются порнографией; материалы, которые показывают подчинение женщин, но не носят сексуального характера, также не являются порнографией. Сексуально очевидная субординация является ключом к определению: "субординация - это активная практика, помещающая кого-либо в неравное положение или позицию меньшей власти" (Там же, с.139). "Субординация является ядром всякого систематического социального неравенства. Она включает практику, которая навязывает статус "второго сорта". Субординация включает объективацию, иерархию, подчинение и насилие. (Там же). "Порнография - это сексуальная субординация для сексуального удовольствия". По Кэрол Смарт, "порнографический жанр преуспевает в трансформировании смысла доминирования в "естественный секс", делая тем самым это доминирование невидимым".
Признание той роли, которую порнография играет в конструировании и укреплении сексуального неравенства и сексуального насилия, создает возможность сделать порнографию мишенью законодательства на основе вреда, который она наносит женщинам, определяя при этом, что понятие вреда включает сексуальную дискриминацию и субординацию, сексуальное насилие. К концу 1980-х годов в некоторых странах появились новые правовые инициативы в этом направлении: в США, Канаде, Западной Германии, Норвегии, Австралии, Новой Зеландии и Ирландии.
Подготовленный в США Катариной МакКинон и Андреа Дворкин Декрет (см.выше) основывался на принципах, изложенных в 14-ой Поправке к Конституции США, которая "гарантирует всем равенство и свободу от дискриминации". Задачами Декрета было расширить понимание равных прав на женщин и утвердить "свободу от дискриминации на основе пола".
Дворкин и МакКинон объясняли принципы законодательства против порнографии так: "Порнография - это систематическая практика эксплуатации и субординации, основанная на поле, которая различным образом вредит женщинам. Вред (зло), причиняемый порнографией, включает дегуманизацию, сексуальную эксплуатацию, насильственный (принудительный) секс, принудительную проституцию, физические повреждения, социальный и сексуальный терроризм и неполноценность, представляемую как развлечение. ... Порнография "продвигает" (прокламирует) вместе с актами агрессии отказ от возможности равных прав в занятости, образовании, собственности, публичной сфере; провоцирует публичные и частные домогательства, провоцирует повреждения и деградацию - типа изнасилования, избиения, сексуального насилия над детьми, проституции и т.д." Авторы нашли, что существующее законодательство неэффективно в отношении порнографии. Жертвы порнографии не могут обратиться к закону за защитой от порнографии.
Декрет был забаллотирован в Миннеаполисе, но принят в Индианаполисе. В ответ издатели выступили с обвинениями в нарушении свободы слова. При разбирательстве вопроса в Федеральном Суде он признал, что порнография - это систематическая практика эксплуатации и субординации, основанная на сексе/поле, но воздержался от поддержки цензуры, запрета или ограничения порнографии. Здесь вступили в противоречие две "свободы" - свобода слова и свобода от дискриминации и соблюдения равных прав. Победила первая.
Однако хочу обратить внимание, что когда речь идет о запрете на пропаганду националистических или фашистских идей, почему-то никто не вспоминает о свободе слова. Вероятно все же потому, что в случае с порнографией речь идет об ущемлении прав женщин - а в традиционной маскулинистской культуре это не считается важной проблемой, особенно по сравнению с ценностью свободы слова и свободы предпринимательства (в 1978 году порноиндустрия США получила 4 миллиарда долларов прибыли (III, 54, с. 242)).
В 1989 г. В Сенат США был внесен Pornography Victims Compensation Act, в котором говорилось, что, сохраняя принцип свободы слова, государство имеет легитимный интерес в запрещении распространения материалов, если они содержат опасность вреда или актуально наносят вред отдельным гражданам или обществу в целом. Акт не был принят. Повторная попытка принять его была предпринята в 1990 г, результат мне неизвестен.
В Великобритании также несколько кампаний против порнографии, однако они не дали желаемого результата, хотя и расшатали общественное мнение. Порнография была запрещена для продажи в публичных местах (магазины и бензоколонки), однако осталась в других местах. Таким образом женщины и дети были защищены от порнографии в публичных местах, но не защищены дома, где их мужья беспрепятственно потребляли порно.
Кампания против порнографии и цензуры, инициированная в апреле 1989 г. группой писателей, артистов, адвокатов и профсоюзных деятелей, предложила законодательство против порнографии как формы дискриминации женщин на основе пола. К тому времени уже существовали прецеденты: Акты против дискриминации на основе пола 1975 г. и 1986 г., а также некоторые другие.
Основная идея - гражданское законодательство против порнографии как дискриминации на основе пола сделает возможным для женщин предпринимать акции на основе вреда, причиненного им порнографией. Гражданское законодательство является гарантированным способом запретить что-либо в законодательном порядке без цензуры. Это законодательство помещает власть в руки индивидов, а не государства. Вред может быть результатом принуждения к порнографии - порнографии, принудительно распространяемой на личность (производство, продажа, выставка или распространение). Так же, как и другие законодательные акты против дискриминации по полу, антипорнографическое законодательство признает вред, который наносится на основании группового гендерного статуса.
Речь здесь не идет о цензуре, так как в качестве доказательств при исках рассматриваются только вышедшие материалы: "Рассматриваются только материалы, которые могут быть доказаны как вредоносные, и только от их жертв, но не от правительства или государства".
Это законодательство базируется на новой концепции вреда от субординации и сексуальной дискриминации как сексуального насилия. И оно базируется также на новом способе определения порнографии, проистекающего из понимания порнографии как механизма конструирования и усиления сексуального неравенства. Это также разрешает дилемму, как отделить порно от материалов сексуального характера, которые не являются порно - таких, как эротика, сексуальное образование, медицинская литература, информация о контрацепции, репродукции и абортах.
Иногда возникает вопрос, а зачем так беспокоиться о законодательстве против порнографии, ведь порнография - только один из элементов этой сексистской и мизогинистской культуры. И законодательство само по себе никогда не достигает той цели, на которую оно направлено.
Да, это так, и хотя законодательство в области равенства не устранило полностью экономическое и структурное неравенство, оно, тем не менее, привело к сокращению дискриминации в занятости и увеличило число черных и женщин на руководящих постах в некоторых организациях. Это законодательство также повлияло на рост сознания и изменение установок. Законы против убийств, изнасилований или расовой и сексуальной дискриминации не устраняют эти явления из жизни. Однако они задают ценности в достижении социальных целей, стандарты поведения в обществе, осуждая и тем самым уменьшая число случаев насилия в обществе. Гражданское законодательство не будет криминализировать производство порнографии и загонять его в подполье. Наоборот, оно сделает очевидным вред, который порнография наносит миллионам женщин, и создаст правовые формы борьбы с ней.
http://www.gender.ru/russian/public/voronina/3-4.shtml